14 января 1971 года на экраны вышла драма «Бег» по одноимённой пьесе Михаила Булгакова. Эта картина стала первой булгаковской экранизацией в советском кино. Браться за опального в те годы автора было большим риском, однако у режиссёров Александра Алова и Владимира Наумова хватило смелости. Они написали сценарий под рабочим названием «Сны о России», в основу которого легли пьесы «Бег» и «Белая гвардия» и либретто оперы «Чёрное море». А затем пошли на хитрость. Алов и Наумов были художественными руководителями Творческого объединения писателей и киноработников и в этом качестве имели право запускать картины в производство. Получилось, что снимать «Бег» они разрешили сами себе. Консультантом на съёмки режиссёры пригласили Елену Булгакову — вдову знаменитого писателя.
Михаил Булгаков начал писать пьесу о судьбе белых эмигрантов в 1926 году. В основу сюжета легли рассказы его жены Елены, которая вместе с первым мужем тогда уехала во Францию, а также мемуары белогвардейского генерала Якова Слащёва, воевавшего против красноармейцев в Крыму, а затем эмигрировавшего в Константинополь. Именно он был прототипом книжного Романа Хлудова. Походная жена генерала Нина Нечволодова в фильме стала Люськой Корсаковой.
Образ генерала Чарноты был списан с генерал-лейтенанта Сергея Улагая, который после штурма Перекопа был эвакуирован в Турцию, откуда переехал во Францию и основал цирковую труппу наездников. Имя героя было позаимствовано у генерал-лейтенанта Бронислава Людвиговича Черноты-де-Бояры-Боярского, служившего в годы революции в Польском корпусе. Прообразом епископа Африкана стал митрополит Вениамин —глава церкви белогвардейской Русской армии. Появился в произведении и реальный исторический персонаж — барон Пётр Врангель, один из главных руководителей Белого движения.
Михаил Булгаков договорился о постановке «Бега» на сцене МХАТа — там уже собирал аншлаги спектакль по его пьесе «Дни Турбиных». Никто не сомневался в успехе будущей премьеры, которая была запланирована на 1928 год. Подготовка шла полным ходом, когда в дело вмешался Сталин. Он лично запретил «Бег» за «попытки вызвать жалость, если не симпатию, к некоторым слоям антисоветской эмигрантщины» и окрестил произведение «антисоветским явлением». Впервые «Бег» поставили лишь спустя тридцать лет — в 1957 году на сцене сталинградского драмтеатра, а ещё через несколько лет пьесу впервые опубликовали.
То, что «Бег» удалось запустить в производство, создатели картины называли не иначе как «булгаковским чудом». Режиссёры срочно собрали оборудование, уехали в экспедицию и начали работать, тратя как можно больше денег. Это был стандартный приём, чтобы съёмки было сложнее остановить, так как начальству пришлось бы оправдываться за расход государственных средств впустую. Когда руководство всё-таки спохватилось и запретило съёмки, режиссёры посовещались и продолжили работу — авось что-то изменится. В результате второго «булгаковского чуда» прежнее руководство сняли с должностей, а на съёмочную группу махнули рукой.
«Бег» стал кинодебютом актёра Владислава Дворжецкого. Он приезжал на киностудию пробоваться на роли Голубкова и контрразвездчика Тихого, а потом вернулся в Омск и почти месяц ждал ответа. Всё это время режиссёры решали, что делать с актёром, который слабо прошёл пробы, но обладал нестандартной готической внешностью и подходил под описание генерала Хлудова, которого уже начал играть Глеб Стриженов. Дворжецкого вызвали ещё раз, дали ему сыграть сложную сцену мистического сна Хлудова, и актёр справился лучше всех ожиданий. Для Стриженова стало большим ударом, что его поменяли на неизвестного провинциального дебютанта.
Константинополь снимали в болгарском Пловдиве и на «Мосфильме», только общие планы удалось заснять в Стамбуле на ручную камеру — разрешения на съёмки не было. Форсирование красными Сиваша отсняли, в окрестностях Севастополя, сцены в монастыре — в Звенигороде, видения Хлудова — на песчаном карьере в Люберцах. А вот уличные сцены визита Чарноты и Голубкова в парижскую резиденцию Корзухина снимали непосредственно в Париже. Съёмочную группу очень удивило, что на разгуливающего в одних подштанниках Михаила Ульянова никто из французов даже не обернулся.
Карточную игру Корзухина и Чарноты снимали ночью на «Мосфильме» — только так удалось состыковать графики двух звёзд Михаила Ульянова и Евгения Евстигнеева. У актёров был очень разный подход — Евстигнеев блестяще играл первые дубли, но быстро уставал и тускнел, тогда как Ульянов с каждым дублем играл лучше и лучше. Режиссёры нашли выход из положения. Пока один отдыхал за чаем и отвлечёнными беседами, они репетировали сцену со вторым. Потом отдохнувший Евстигнеев сел к разогревшемуся Ульянову, и сцена получилась с одного дубля. Причем, частично она была построена на импровизации актёров.
Самым сложным эпизодом стали тараканьи бега. Заставить насекомых бежать наперегонки по прямой было невозможно, хотя их даже пытались дрессировать. Была идея сделать механических тараканов, но это требовало времени и денег. Мучились до тех пор, пока кому-то не пришло в голову поставить в конце беговых дорожек декорацию с узкими ящичками, обитыми изнутри чёрным материалом. На дорожки направляли яркий софит, и испуганные тараканы неслись к спасительным темным щелям, никуда не сворачивая с дистанции.
За пять дней до премьеры картину вновь запретили. Новость, что в Москве снимают афиши «Бега», застала режиссёров и актёра Михаила Ульянова в Чехии. Надо было срочно возвращаться, но билетов в кассах не оказалось. Пришлось козырять чинами — благодаря ульяновскому званию Народного артиста их посадили на спецборт, которым летели члены Политбюро. В самолёте Алова, Наумова и Ульянова пригласили «к столу». За коньяком и домино Наумов пожаловался, что их дорогостоящий фильм с уважаемым актёром Ульяновым почему-то сняли с проката. На следующий день афиши уже возвращали на место. А годом позже «Бег» участвовал в конкурсной программе Каннского кинофестиваля, правда Золотая пальмовая ветвь тогда ушла английской мелодраме «Посредник».
Мордюкова, Орлова и Гурченко: на какие ухищрения ради красоты шли звезды СССР