Евгений Евстигнеев: гений импровизации

Евгений Александрович был непревзойденным импровизатором. Вынужденно – он частенько оговаривался, мог забыть слова роли. Галина Волчек вспоминала, как на одном из спектаклей «На дне» присутствовал известный польский режиссер Анджей Вайда. Евстигнеев в роли Сатина вышел на сцену со своим монологом : «Человек… О! Человек — это я… ты…»… Замолчал, потом тихо проговорил : «Человек – это звучит гордо!», затянулся папиросой, плюнул и ушел. Поляк был в восторге от такого «авторского прочтения».

Припозднившийся
Евгений не мечтал о карьере артиста – некогда было. После семилетки с 1941 года работал на заводе «Красная Этна» в родном Нижнем Новгороде – сначала электромонтёром, а после, закончив техникум, слесарем. При этом таланта хватало –прекрасно играл на гитаре, фортепиано. Его увлечение джазом в итоге и определило дальнейшую судьбу – на одном из концертов в местном кинотеатре к парню, виртуозно исполнившему партию на ударных, подошел ректор Горьковского театрального училища Виталий Ленский и пригласил на встречу. В итоге Евстигнеев стал студентом училища, по окончанию которого три года служил во Владимирском драмтеатре.

«Плох тот артист, который не мечтает о столичной сцене» — Евстигнеев не был исключением, когда твердо решил и в 1954 году уехал покорять Москву. Без проблем поступил в Школу-студию МХАТ – пусть и провинциального, но уже опытного артиста взяли сразу на второй курс. Олег Басилашвили, Михаил Козаков, Галина Волчек, Татьяна Доронина, Виктор Сергачев – это потом сокурсники Евстигнеева станут известными и всенародно любимыми. Но в то время 28 летний Евстигнеев-студент выделялся не только возрастом, но достаточным житейским и профессиональным опытом – как-никак, а 14 ролей в багаже:

«Однажды мы собрались у меня, на Пятницкой. Еще был жив мой отец, Михаил Эммануилович, он обожал наши сборища. Женя взял в руки гитару и запел… Играл он замечательно, пел хорошо, гитара у него звучала удивительно…Когда все разошлись, папа сказал: «Знаешь, Миша, этот Женька самый талантливый из вас!»…
из воспоминаний Михаила Козакова

Евстигнеев стоял у истоков «Современника», активно принимая участие во всех сборах и репетициях «Студии молодых актеров», на четвертом курсе сыграв в первом спектакле «Вечно живые» роль администратора Чернова. И не удивительно, что через год службы в МХАТе после окончания театра-студии актер в 1957 году перешел в труппу Олега Ефремова. И в этом же году женился. На своей однокурснице Галине Волчек. Семья Галины ее избранника, мягко говоря, не приняла, и молодые в итоге решили жить отдельно – восемь раз меняли съемные квартиры, бывало ночевали и на вокзале. Со временем отношения наладились:

«… папа полюбил Женю, уважал его и снимал во всех своих фильмах, хотя бы в маленьком эпизоде. Да и няне Женя оказался близким по духу и восприятию жизни. Позже она так и не смогла полюбить моего второго мужа, для нее Женя всегда оставался «своим», а тот «чужим»…
из воспоминаний Галины Волчек

Рождение легенды
Первой знаковой работой Евстигнеева в «Современнике» стал спектакль «Голый король». Из опасения цензуры премьеру ставили в Ленинграде. Успех постановки был ошеломляющим – рассказывали, что люди на раскладушках ночевали под кассами, чтобы успеть купить билет. Актер Евстигнеев, игравший Короля, в одночасье стал знаменитым в театральных кругах и обратил на себя внимание кинорежиссеров.

У Евгения Александровича «за спиной» было уже более 16 театральных и 12 киноролей, когда Элем Климов пригласил его на главную роль начальника пионерлагеря в картину «Добро пожаловать, или Посторонним ход воспрещен». Евстигнеева режиссеру пришлось буквально выгрызать – высокое руководство видело на этом месте Пуговкина, и ни в какую не хотело утверждать кандидатуру Климова. Режиссер в ультимативной форме заявил — либо Евстигнеев, либо съемок не будет. Дураковатый и подхалимистый Дынин сделал актера знаменитым. Режиссеры буквально в очередь выстраивались с предложениями – не смотря на негласный запрет на съемку таких «некиногеничных» актеров, к которым относили и Евстигнеева.

Сегодня тяжело представить советский кинематограф без евстигнеевских профессора Преображенского и подпольного миллионера Корейко, вора-карманника Ручникова и профессора Вернера Плейшнера. Более 100 киноролей, и ни одну нельзя назвать проходной – даже в крошечных эпизодах Евстигнеев был запоминаем: в роли руководителя любительского театра в фильме «Берегись автомобиля» актеру хватило всего 2 минуты экранного времени, чтобы зрители запомнили его с фразой «Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма, понимаете, нашего Шекспира?».

«Мне привелось только раз встретиться с Женей как с партнером, на съемках фильма «Бег» по М. А. Булгакову. Всего одна общая сцена, но какая! Карточная игра Парамона Корзухина (его и играл Евстигнеев) и запорожца по происхождению генерала Чарноты… Страшновато было начинать эту сцену. Нужны были какие-то новые приемы… Тогда режиссеры … предложили нам снять ее импровизационно. И мы ее действительно за ночь сняли…. Вот где я увидел, что Евгений неистощим на неожиданные повороты, озорные и в то же время точные приспособления, на бесконечные варианты оценок и отыгрышей. Притом все его актерские штуки рождались тут же, во время съемок, по-моему, неожиданно и для него самого»…
из воспоминаний Михаила Ульянова

У Евгения Александровича был абсолютный иммунитет к жанровой зависимости – он гармоничен в любом образе: инженер Воробьев в «Стариках-разбойниках» и хромой кладоискатель в «Невероятных приключениях итальянцев в России»; звездочет в сказке «Про Красную Шапочку» и танцор-степист в «Зимнем вечере в Гаграх»; вице-канцлер Бестужев в «Гардемарины, вперед!» и художник в картине «По семейным обстоятельствам».

Коллеги отмечали, что Евстигнеев был невероятно комфортным партнером, который мог легко и непринужденно одной фразой снять напряжение, помочь, подсказать с неподдающейся ролью. Валентина Талызина вспоминала, как волновалась на съемках фильма «Зигзаг удачи» — одна из первых ролей, сам Рязанов, Леонов, Евстигнеев. Тут пришел Евгений Александрович, намекнул что у него с собой «четвертинка» — и все переживания как рукой сняло. Позже к «компании» присоединился Бурков – так на троих день за днем они и играли под «допингом». Пока Рязанов не вызверился, когда в монтаж попал «пьяный дубль».

«Жизнь прошла. Словно и не жил…»
Достаточно поздно пришедший в профессию, Евстигнеев работал буквально на износ. Только в 70-е у него было 13 ролей в МХАТе, куда актер ушел вслед за Ефремовым, и 35 ролей в кино. Организм не выдержал подобной «гонки» – в 1980 году случился первый инфаркт, через шесть лет второй. Евгений Александрович обратился к Ефремову с просьбой дать перерыв, на год не включать новые роли и доигрывать только уже введенные. На что режиссер заявил – «если тебе трудно, то надо уходить на пенсию». И Евстигнеев ушел – после 1988 года на сцене МХАТа у него не было ни одной новой роли, он играл только старые.

Пенсионера из Евгения Александровича не получилось – кинематограф не отпускал. 15 ролей с 1990 по 1992 годы. Последняя работа в мини-сериале «Ермак» — съемки начались в 1986 году и шли на протяжении 10 лет. Режиссеры Усков и Краснопольский приглашали Евстигнеева на роль купца Строганова, но тот отказался, сказав что эта роль у него уже была в «Демидовых», а теперь он хочет царя:

« …когда нам разрешили снимать в Кремле и он (Евстигнеев), уже загримированный, вошел в царские палаты, было такое ощущение, что появился настоящий хозяин Кремля: как он вошел, огляделся, как сел… Было ощущение, что он действительно из того рода»…
из воспоминаний режиссера Владимира Краснопольского

В 1992 году Евстигнеев по примеру своего знакомого композитора Микаэла Таривердиева решился на операцию на сердце у известного английского врача Тэрри Льюиса. С деньгами на поездку в Лондон помог министр культуры тогда еще СССР Николай Губенко. Операцию назначили на 5 марта, а на 17-е актер уже планировал выйти на сцену Театра Чехова, где играл Фирса в «Вишневом саде». 4 марта Евгения Александровича положили на обследование, которое показало сильную изношенность сердца. Врач заявил, что операция имеет мало шансов на успех, и у актера тут же случился приступ. Через четыре часа сердце полностью остановилось.