Легендарная драма Станислава Ростоцкого приковала к себе внимание в 1972 году: история юных зенитчиц выглядела честной, душераздирающей — и стала классикой советского кинематографа.
Одной из наиболее тревожных сцен стал трагичный эпизод с участием Елены Драпеко. По воспоминаниям артистки, она была скромной питерской девушкой, довольно худенькой. Гримёрам пришлось как следует поработать над её образом: добавить накладную грудь, украсить лицо веснушками, высветлить чёрные брови.
Превратившись в «деревенскую» девушку, Драпеко предстояло сыграть в трагическом эпизоде на болоте. Экшн-сцена требовала от артистки огромной выдержки и силы. Сцену снимали на чёрно-белую плёнку: каждый опасный дубь грозил быть испорчен из‑за плёнки.
Хотя съёмки развернулись в июле, в Карелии было холодно. Техники подорвали динамитом дорожку и так образовали водяное болото, которое, как воронка, засасывало в себя.
По сюжету повести, на которой основан фильм, героиня Драпеко Лиза Бричкина тонула в вязком болоте несколько часов, беспомощно наблюдая, как садится солнце. В фильме этот эпизод выглядел динамичнее — утонуть было необходимо всего за 60 секунд.
Помимо холода и усталости, главной проблемой артистки был риск захлебнуться в импровизированном болоте. Съёмочной команде и гримёрам приходилось добираться до Драпеко с помощью деревянных щитов. Справедливости ради стоит отметить, что все это время режиссёр находился рядом, также стоя в болоте.
В итоге трагический эпизод получился настолько убедительным, что Елену Драпеко ещё несколько лет спрашивали, как же ей удалось так эффектно и страшно тонуть в том самом болоте — одной из сильнейших сцен военной драмы.
Роковая фраза Ларисы, которую Рязанов почему-то исключил из «Жестокого Романса». А ведь она многое объясняет