«Мама говорила: «Если о тебе будут сочинять всякие небылицы, не опровергай». Памяти Армена Джигарханяна

3 октября народному артисту СССР Армену Джигарханяну могло бы исполнится 87 лет.

К сожалению, последние годы и до самой смерти имя Армена Джигарханяна в основном ассоциировалось со скандалами – с его разводами с женами, судебными разбирательствами, с бесконечными телешоу, где на всю страну полоскали его «грязное белье», «украденные» квартиры, миллионы и т.д.

А еще каких-нибудь лет десять назад… «Гораздо меньше на земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян», — едко подметил классик эпиграмм Валентин Гафт. Другой знаменитый острослов, режиссер Марк Захаров, продолжил эту тему: «Что случилось с Джигарханяном? Уже второй день его не видно по телевизору!»

И действительно у Армена Борисовича практически не бывало перерывов в съемках, он играл в нескольких театрах, записывал радиоспектакли, издал книгу мемуаров. Параллельно вел курс в театральном институте, а потом и вовсе — открыл и возглавил театр своего имени, где собрал своих лучших студентов. То есть был многолик, вездесущ и в отличие от некоторых сегодняшних «мегапопулярных» актеров, бесцветно кочующих из фильма в фильм, создавал ярчайшие, неповторяющиеся образы. Достаточно вспомнить его штабс-капитана Овечкина из «Неуловимых мстителей», Горбатого из «Место встречи изменить нельзя» или судью Кригса из «Здравствуйте, я ваша тетя!»

Десять лет назад можно было приехать к Джигарханяну в театр и попытаться «расколоть» его на «откровения». Правда, заранее зная, что это обречено на провал — на все провокационные вопросы он, хитро посмеиваясь, ответит цитатами из Станиславского, Чехова или «Вильяма нашего Шекспировича».

Предлагаю самые яркие фрагменты наших с Джигарханяном интервью разных лет.

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА?

«Армен Борисович, вы родились в один день с Сергеем Есениным, по гороскопу Весы. Считается, что это – знак сентиментальных, подверженных ностальгии, очень нежных, ранимых. Еще и знак самоубийц… Что из этого перечня про вас?

— Ностальгии у меня не бывает абсолютно. Ностальгия у меня ассоциируется с чем-то слезным, с соплями. Более того (я скажу, вы потом вычеркните!), я не очень понимаю, что такое Родина. Правда, а что такое Родина? Вот я — армянин, живу в России, русский актер – я думаю про себя так. Родина для меня — это что? Не знаю, честно. Не возникает слезного ощущения ночью, такого, чтобы я по-армянски начал разговаривать во сне. И я думаю, что все не так упрощенно, как мы считаем. Приведу интересный пример. У моей многолетней приятельницы, хорошей болгарской поэтессы (она армянка по национальности, но родилась в Болгарии) были серьезные проблемы с сердцем. Ей сделали операцию во Франции, наутро к ней подходит врач, который ее лечил, и начинает с ней разговаривать по-английски. Она отвечает: «Я не знаю английского языка». Оказывается, вчера во время операции, она под наркозом вдруг начала говорить по-английски. Вот это мы с вами называем генетический код — это доказанная наукой вещь. Может быть, это Родина?

— Итак, ностальгия отпадает, а остальное?

— Я очень сентиментальный. Очень! Это было всегда, а сейчас особенно. А вот склонности к суициду у меня нет, я – человек действия, я очень верю в отвлекающую терапию. Если мне тяжело, я (смотрит на огромную висящую в кабинете фотографию любимого кота Фила) вот с мальчиком своим разговариваю. И сразу мне становится легче».

НЕ ВЗЯЛИ В ГИТИС ИЗ-ЗА АРМЯНСКОГО АКЦЕНТА

«Какие самые яркие впечатления остались от детства? Самые сильные оставляли порой книги, хотя заядлым книгочеем я не был. «Лягушка-путешественница» — одна из первых потрясших меня историй. Что-то вроде первого серьезного поступка я совершил в 9 лет. Перед Новым, 1944 годом, мама начала хлопотать о празднике и хотела поставить елку. Но я сказал: «Не надо — война идет». И мы в тот год елку не ставили.

— День своего театрального дебюта помните?

— Очень хорошо! 24 января 1955 года в Ереванском русском театре имени Станиславского шел спектакль по пьесе Гусева «Иван Рыбаков», в котором мне досталась единственная фраза: «Товарищ капитан, вам телефонограмма». Все! На сцене, помню, стояла армейская палатка, меня «вооружили» шинелью, каской, автоматом… Надо сказать, эту роль я получил случайно. Мой дружок, учившийся в театральном институте курсом старше меня, уехал по делам в Москву и попросил его подменить. Потом был небольшой скандал, потому что я «не ту шинельку надел». Несмотря на это недоразумение, через три дня мне предложили работу в театре. Тогда существовало такое понятие «вспомогательный состав». Зарплата — 49 рублей. Вот так все и началось и продолжается до сих пор.

Между прочим, мало кто знает, что свою карьеру в кино я начинал с помощника оператора в хронике на «Арменфильме».

— ?!

— Был такой период — после того, как меня «прокатили» в ГИТИСе из-за сильного армянского акцента, и это тогда чуть не поставило крест на моей актерской карьере. Самое смешное, что от акцента я так и не избавился. Просто, когда стал много сниматься, завоевывать призы и уже кем-то стал, то его сочли за «оригинальную манеру».

А впервые я снялся в кино я в 1960 году в картине «Обвал». Кстати, неплохой фильм получился!»

О ЗАРАБОТКАХ, ЗВАНИЯХ И НАГРАДАХ

«Никогда не снимался ради денег — деньги не самоцель. Но когда я снимаюсь, это и творчество, и заработок. Если вы мне покажете магазин, где артистам все дают бесплатно, я с радостью откажусь от гонораров. Когда я был совсем начинающим актером и жил в гостинице «Киевская», мне приходилось ездить на съемки до студии имени Горького, а это довольно приличное расстояние — полтора часа в метро. Приезжаю, и мне режиссер устраивает сильную головомойку: «Мне нужен в кадре свежий артист, а не человек, который полтора часа ехал муниципальным транспортом». Тогда я понял, как он прав. Я должен в кадре хорошо выглядеть, потому что снимают мое лицо. А чтобы хорошо выглядеть, я должен хорошо питаться. А для этого я должен заработать деньги.

— Это правда, что вы вошли в книгу рекордов Гиннеса, как самый снимающийся актер?

— Не знаю, не видел. Лучше деньгами. (Смеется.) Награды? Я имею редкий орден, очень красивый, с бриллиантом, который, как мне объяснили, приравнивается к Герою Армении. Он носит имя Месропа Маштоца, придумавшего армянский алфавит. Причем у меня орден за номером два. Первый — у покойного католикоса. А звания… Я всю жизнь хочу быть свободным от званий. Они плохо действуют на меня. Я начинаю «раздуваться».

Честно вам скажу: я никогда не дрался за роли, и в этом плане я счастливый человек. Либо я хотел «эту роль» и ее получал, либо не хотел. Я не люблю пробы не потому, что боюсь, а потому, что я должен знать, что роль действительно моя, тогда я буду участвовать. А когда говорят: «Завтра позвоним, скажем, ваша она или нет» — мне не нравится. Я очень самодостаточный! Один большой человек, не буду называть его фамилию, сказал мне, что, увидев моего «Сократа» (речь о спектакле «Беседы с Сократом» по пьесе Э. Радзинского, — авт.), он окончил философский факультет и стал крупным философом. Вот это для меня «мое звание» и «мои награды». Значит, в какой-то организм я проник, «оплодотворился», так скажем».

РЕЖИССЕРЫ-«НАСИЛЬНИКИ» И КОМСОМОЛ

«В моем представлении режиссер — это уникальнейшая профессия. Хороших — всегда было крайне мало. Помните, был такой Вольф Мессинг? В Ереване он выступал, мы с ним познакомились. Он брал человека за руки и с завязанными глазами на шестом чувстве приходил вместе с ним к цели — спрятанному в зале предмету. Вот для меня режиссерская профессия — близкая к этому. Режиссер — это не тот, который кричит: «Говно ты собачье, а не актер!» А тот, который вот так ведет артиста по этому лабиринту. И приводит. Он должен все кишки вытащить. Это очень редкий дар. Я больше встречал режиссеров — великих «насильников».

— Например.

— Ничего себе вопросы задает! (Смеется.) Например, Гордон Крэг… Они диктуют свою волю, гипнотизируют и, извините, для них, как в театре Образцова, — все марионетки. А вот тот, который… Это большая редкость. Столько качеств нужно — духовность, интеллигентность, голос… Он уговорит, увлечет за собой любого. Простой пример. Я не был никогда комсомольцем. И вот почему. У нас в школе была пионервожатая, и у нее был пригундосейший голос. Она пришла к нам в восьмом классе и сразу заявила (изображает противный тембр): «Надо вступить в комсомол! Только добровольно». Я спросил: «Добровольно — это значит, можно не вступать?» «Можно». «Тогда меня не пишите». Серьезно – я отказался вступать в комсомол только из-за ее голоса. Если у режиссера такой голос, он никого не уговорит.

— А женщину можно уговорить только с помощью голоса?

— Все зависит и от женщины, и от голоса. Я вообще считаю, что ничего отдельно не бывает. И от места, где он ее уговаривал, освещения, температуры воздуха, на улице дождь или солнце — от всего в совокупности.

— Кстати, женщины вам нравятся какие?

— Вы задаете очень сложный и коварный вопрос. Вы хотите рассорить меня со всеми женщинами?»

ОБ УВЛЕЧЕНИЯХ И НАДЕЖДЕ КОНСТАНТИНОВНЕ

«У меня нет хобби. Зато есть комплексы. Не умею плавать — раз; не играю ни на одном из музыкальных инструментов — два; не знаю языков — три. Третье, конечно, можно заключить в общую постыдную проблему многих наших сограждан, со вторым я уже смирился, а вот с первым — нет. Однажды решил: «Как бы там ни было, но плавать научусь!» Даже зарок себе дал. Прихожу к директору «Олимпийского». Он приводит тренера и говорит: «Это наш лучший тренер». Ну, я не буду рассказывать в подробностях, но смешного там было много. Через две недели мы вернулись к директору, и тренер ему говорит: «Первый раз вижу человека с таким патологическим стремлением утонуть». Так что плавать я не научился и остался при своих комплексах. Наверное, не судьба.

Знаете, что сейчас я ценю больше всего? Вы будете смеяться, но… Чистый хороший туалет, который пахнет хорошо и не пахнет плохо. Обувь удобная, мягкая такая. Люблю отдыхать, развалившись на диване. Я патологически люблю читать – мне даже один человек посоветовал: «Когда ложишься, книгу не бери – она тяжелая, возьми газету!» Наконец, я люблю деньги, потому что они украшают чуточку мою жизнь.

— А что не любите?

— Не люблю любые юбилеи. Не понимаю смысла: что мы делаем? Подводим итоги? Прощаемся? Я живой человек и – клянусь – я не кокетничаю, но мой юбилей мне не интересен. Пока мы живы, двигаемся, пока мы еще хотим, — чему мы будем подводить итог? Я, например, боюсь заглядывать назад, мне это не надо. Другое дело «завтра», я хочу выяснить — что там. Вчера предложили (я к слову это говорю) сняться завтра в рекламном ролике. Я подумал: а вдруг там кто-то будет, я с кем-то познакомлюсь, мы пойдем чай попьем и потом… Завтра – это надежда. Надежда… Константиновна. (Смеется.)»

О СВОИХ ЛЮБОВНЫХ РОМАНАХ И ПОДПОЛЬНОМ АРМЯНСКОМ БАНКЕ

«Ничего душераздирающего типа «когда я ее увидел, сразу понял — это судьба» в моей жизни не было. И, я уверен, так вообще не бывает. В жизни все гораздо лучше. Мы заслуживаем то, что мы завоевываем, к чему идем, в чем нуждаемся, без чего жить не можем. А это «без чего мы жить не можем» сразу не обнаруживается. Я это знаю хорошо, потому что так рождается спектакль — самая моя большая любовь. Вот мы начинаем репетировать, сначала все понятно, потом ничего не понятно, потом опять понятно, потом опять ничего. Так и в жизни. Потому что один из самых важных компонентов в жизни человека – «вдруг», случай.

— В вашу жизнь часто вмешивался этот «вдруг»?

— Каждый день. Все встречи, романы, свадьбы — это тоже «вдруг». Театр и кино — тоже. Я ведь в детстве даже в школьной самодеятельности не участвовал. Когда подрос, вечерники, шумные компании проходили мимо меня: видом не вышел, на гитаре не играл, на пианино тоже. Может, я был незаметным, может, просто некомпанейским. Но как-то все же стал актером. «Вдруг»!

А что касается всевозможных «легенд и мифов» обо мне, то их всегда ходило немало. Помню, например, говорили, что я якобы «подпольный владелец крупного армянского банка», «без пяти минут эмигрант», «вожу шуры-муры с юными актрисами театра Джигарханяна». И что? Будем опровергать? Как вы себе представляете Джигарханяна – эмигранта? Я — никак. Моя мама – а у меня была очень мудрая мама – говорила: «Если о тебе будут сочинять всякие небылицы, не опровергай. Будут говорить, что у тебя миллионы, скажи: да, есть». Поэтому, когда я слышу про «романы» или «миллионы»… Пусть говорят! (Хохочет.)

— Значит, «пусть говорят», что театр Джигарханяна существует деньги преступных авторитетов?

— Ну не до такой же степени! Это неправда».

О ФЕНОМЕНЕ ФИЛЬМА «МЕСТО ВСТРЕЧИ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ»

«Насколько для успешности фильма важна команда – режиссер, актеры?

— Я же говорю: важно «вдруг» и только «вдруг». Думаю, даже участие знаменитого актера — это не самый лучший критерий оценки фильма. Например, «Место встречи изменить нельзя» я люблю не только из-за Володи Высоцкого. Он здорово сделан по жанру, нервный выброс там очень заразителен. Грубо говоря, там нет туфты. Высоцкий — одно из звеньев этого фильма, один из команды.

Я давно занимаюсь актерством и могу сказать, что один человек вытащить спектакль, картину не может. Должны звезды сойтись. Не актерские, а на небе. В данном же случае сошлось все: хорошая литература — братья Вайнеры, режиссер Говорухин, компания актеров была убедительная, — и произошло нечто. Я-то вообще считаю досужими разговоры около искусства: фильм, мол, г…, а Иванов, Петров, Сидоров его вытащили. Так не бывает.

— Кстати, можете объяснить, почему, зная наизусть, как Володя Шарапов «уговорит» вашего Горбатого пойти в жегловскую засаду, мы все равно смотрим это годами?

— Это так просто, что даже понятно мне. Мы же время от времени возвращаемся к своей прежней жизни, потому что огромный феномен восприятия искусства состоит в этом. Даже мне (позвольте не наказывать меня за нескромность) недавно один человек сказал: «Вы же наша молодость…» То есть я им напоминаю молодость. Вот и все. Или говорят: «Вы знаете, как вас любила моя покойная мама!»

ЛЕНИН И КАМО

«Совсем уж анекдотических случаев в моей карьере не было. Но я был свидетелем множества курьезов. Например, в одном армянском театре игралась пьеса о революционных событиях. Главными персонажами были Ленин и Камо, который тогда был национальным героем Армении. И в пьесе был эпизод: Камо приходит к Ленину, а тот поливает цветы. По замыслу режиссера, Камо должен был остановиться и долго-долго зачарованно наблюдать за гуманным вождем, который так просто и по-человечески ухаживает за цветами. И актеры начали это играть, а зрители, недовольные тем, что Ленин не видит Камо, стали кричать из зала: «Ленин! Камо пришел!» И так они это долго кричали, что у актера нервы не выдержали, он повернулся и сказал: «Я вижу, что он пришел, но я цветы поливаю — не видите?» «Вот ты поздоровайся, а потом поливай!» — сказали ему из зала. По-моему, очень смешно…

— У вас есть любимые актеры?

— Есть те, кем я восхищаюсь, у кого учусь. Например, Роберт де Ниро. Какую энергию он излучает! В любой роли, даже в средних фильмах. Даже когда он просто стоит, сидит, ходит, — это завораживает. Потому что личность могучая. Но по большому счету зарубежные «звезды» кино — те же Ален Делон или Бельмондо — безусловно хороши, но я хотел бы посмотреть, как они произносили бы производственные тексты, сыграли бы колхозного тракториста или секретаря парткома».

— Поделитесь опытом: как не оказаться заложником одной роли? «Классический» пример – Бабочкин-Чапаев…

— Выдумываете, такого нет. Это все равно, что сказать: «Я буду бояться вот этот пиджак все время носить». Я буду его носить до тех пор, пока мне это хорошо. А чего бояться?

— Про вас же никогда не говорили: «Смотрите, Горбатый-Овечкин пошел!».

— Потому что я хороший артист. Это я не про себя говорю, а отвечаю на ваш вопрос. Значит, я содержательный человек, я интересен, а не «фанера»… Я видел Бабочкина в театре. Ха-ха! Чапаев – это ерунда, какая это роль?! Посмотрите его игру «Плотницких рассказах», которые иногда показывают по телевидению. Я знаю его театральные работы. «Дачники», например. Мы восхищаемся Спенсером Трейси, Жаном Габеном, а ведь Бабочкин был артистом не хуже. Великий артист! Это мы сами придумали, что «Чапаев его сгубил». «Я и мои обстоятельства»! Просто его обстоятельства сложились так».

— Ваше отношение к откровениям некоторых артистов по поводу своих внебрачных детей, связей на стороне…

— Скажу одним словом: «Противно!» Потому что, если это мужчина, то это не мужчина. Если это женщина, то она непорядочная… Я только сегодня случайно открыл журнал на том месте, где одна актриса рассказывает о своих любовниках. Противно. Как будто запахло чем-то нехорошим. Я даже знаю, чем запахло. Водкой! Это типично алкоголические дела… Ну, сниму я штаны, покажу задницу свою — не смешно, а нагло… Не люблю я всех этих актерских баечек, не нужно их тиражировать. Очень страдаю, когда вижу передачи про актерскую «курилку-мурилку»… Не надо этого, ей-Богу! Однажды я прочитал в какой-то книжке, что Фаина Раневская — матерщинница. И я подумал: попадет это в руки человеку, который не видел гениальную Фаину Георгиевну в кино и театре — то она матом ругалась, то тарелку бросила в гримера или вилкой кольнула актера… Но послушайте, существует закон таинства, на котором держатся и церковь, и театр… Зачем же отнимать у людей иллюзию? Золушка тоже ходит в туалет, но ведь любим мы ее не только за это, правда?»

О СМЕРТИ И БЕССМЕРТИИ

«Как бы я поступил на месте Фауста? Если честно, думал на эту тему, но, пока вы меня на его место не поставите, я не знаю ответа, а теоретизировать не берусь. Я вам скажу, например, такую вещь. Я… я так думаю… (Длинная пауза.) что я не боюсь смерти. Это не грустный разговор – к этому мы должны быть готовы. И с той же уверенностью думаю, что могу ошибиться. Потому что не был на этой крайней черте.

Помню, однажды меня спросили: «Вы хотели бы прожить 200 лет?» Не помню, что я тогда ответил, но сейчас я бы сказал: «Да, но при условии, что я напишу список, кто обязательно должен быть еще». Если моего кота Фила не будет, моей жены не будет, зачем мне столько жить? И так у меня мало осталось друзей – умирают – остались один, два, три. А если их тоже не будет, что я здесь один буду делать? Других я уже не найду… Получается, опять же вернемся к Фаусту, мне ни к чему бессмертие.

— Что ваша интуиция подсказывает: ТАМ что-нибудь есть?

— Я должен честно сказать: думаю, что нет. Хотя мне выгодно, чтобы там БЫЛО. Нет, «выгодно» — плохое слово… мне необходимо, что они ТАМ. Моя мама там, моя дочь там, и я к ним пойду… Есть вопросы, на которые мы никогда не ответим. И может, и не надо…»