Когда Михаил Калатозов снимал этот фильм, он собирался затмить им свою предыдущую знаменитую киноленту «Летят журавли». Это не домыслы журналистов, а слова самого режиссёра в интервью, которое он дал корреспонденту журнала «Советский экран» незадолго до своей смерти в 1973 году.
Итак, приключенческая драма «Неотправленное письмо» к работе над которой Михаил Константинович Калатозов приступил сразу после победы его фильма «Летят журавли» в Каннах, забрасывает зрителей в глухую сибирскую тайгу.
Приключенческий сюжет о группе советских геологов, которые в тысячах километрах от цивилизации ищут залежи алмазов, Калатозов снимал непосредственно в таких же таёжных местах. Съёмочная группа на восемь месяцев перебралась в Красноярский край, на берега Енисея, где не только героев фильма, но и самих актёров ждали серьёзные и опасные испытания.
Главные и, по сути, единственные роли в фильме исполнили советские артисты: Василий Ливанов, Иннокентий Смоктуновский, Евгений Урбанский и новая 25-летняя кинозвезда Татьяна Самойлова.
Фильм должен был показать всему миру (а после успеха картины «Летят журавли» никто не сомневался, что следующий фильм Калатозова также будет куплен другими странами) красоту и безграничность российской тайги, а также такую же красоту души и безграничную самоотверженность советских людей.
Во время съёмок картины случилось несколько происшествий, которые могли закончиться трагически. Например, эпизоды с огнём снимали на фоне настоящего лесного пожара, когда огромные горящие деревья по-настоящему падали рядом с актёрами. И лишь чудом тогда никто не пострадал.
Среди исполнителей наиболее физически подготовленным был Евгений Урбанский, который и взял негласное шефство над своими коллегами-актёрами.
Позже Иннокентий Смоктуновский вспоминал о тех съёмках:
«Знаете, если бы мы с Евгением не прожили в тайге на этих съемках восемь месяцев и не общались бы так близко, я бы в жизни не узнал, до какой степени самоотверженности готов дойти Урбанский ради других. Женька здоровенный был, реально очень сильный человек, все сложные сцены выполнял гениально, помогал во многом всем остальным»
Василий Ливанов вспоминал о съёмках фильма тоже с большим волнением, потому что лишь позже, когда всё закончилось, он по настоящему понял, что несколько раз они с коллегами в прямом смысле слова были в шаге от трагедии:
«Снимали мы одну сложную сцену, — рассказывает Ливанов. — Смоктуновский-Константин плывет на плоту по Енисею. Плот привязали к катеру длинным тросом, чтобы катер не попал в кадр. А самого Кешку привязали к плоту и сказали: «Если почувствуешь себя плохо, подними руку. Тогда съёмку остановят». Оператор Урусевский снимал с кормы катера — съёмочный аппарат стоял там. Но когда плот тронулся, из-под винта катера пошли сильные волны, и довольно быстро Смоктуновский поднял руку. Валы ледяной воды били по нему очень сильно.
Но Урусевский и Калатозов оба были фанатиками кинематографа. Они решили: «Ещё минуты две-три снимем и потом остановим». Когда катер, наконец, подогнали к берегу и Кешку сняли с плота, он был без сознания. Женька Урбанский нёс его на руках, как ребенка, по сколоченной лестнице по крутому берегу в Дивногорске — город тогда только-только начинал строиться. Когда Смоктуновский в больнице пришел в себя, все облегченно вздохнули.
На самом деле я даже думать не хочу, что бы было, если бы Женька не донес Кешу до больницы. Никому другому из нас было бы не под силу несколько километров нести на руках взрослого мужчину до ближайшего врача».
Но не только Смоктуновский, но и сам Ливанов запомнил эти съёмки на всю жизнь. Дело в том, что его характерный голос с хрипотой появился именно там, в сибирской тайге. Фильм «Неотправленное письмо» это та кинокартина, где вы в последний раз можете услышать настоящий голос Ливанова. Он его потерял во время съёмок этого фильма, в которых актёр был вынужден кричать при сорокаградусном морозе.
Возможно, что если бы и он сам вовремя оказался в руках врачей, то ему бы удалось сохранить свой природный голос. Но через много лет Василий Борисович Ливанов без сожаления вспоминал о той боли в горле, которую он несколько недель притуплял обычными болеутоляющими таблетками. Голос сохранился, но на всю жизнь остался с новым хрипловатым тембром.
Ведь именно этот тембр подарил актёру характерную узнаваемость и многие годы был востребован не только в кино, но и в студиях звукозаписи.
Это незабываемые: крокодил Гена, Карлсон, знаменитый Удав и множество других мультперсонажей. Сегодня, например, мы не представляем, что легендарный Шерлок Холмс мог бы звучать как-то иначе.
Но саму картину ожидало фиаско. Фильм был направлен на Каннский фестиваль, но там не вошел даже в число возможных номинантов. Да и в СССР его прокат прошел почти незаметно.
Критики связывают это с тем, что в начале 60-х (премьера картины состоялась в июне 1960 года), советские зрители больше тяготели к весёлым и лёгким сюжетам, которые в период оттепели были особенно востребованы. Тяжёлая и героическая драма, даже великолепно снятая, не вписывалась в этот народный запрос.
И, тем не менее, фильм, с моей точки зрения, удался. С гениальной игрой актёров и великолепной режиссурой. Отдельно хочется отметить и работу оператора Сергея Урусевского, которому пришлось без искусственной подсветки работать только с естественным освещением даже в крупных планах. И особенно необычными были панорамные съёмки с вертолёта, которые в те годы были большой редкостью.
Анка-пулемётчица и фея-крёстная — этапы случайной актёрской славы Варвары Мясниковой.