Желание снять первый советский «ужастик» пришло к Ивану Пырьеву еще в 30-х годах, когда он с удовольствием пересматривал на домашнем кинопроекторе фильм «Дракула» американской кинокомпании «Universal». Но он понимал, что советское руководство вряд ли разрешить снимать подобную «страшилку» для наших зрителей.
И лишь через много лет, когда он сам стал частью этого руководства, к нему вернулась старая идея снять фильм ужасов.
С точки зрения идеологии и цензуры препятствий уже не было, так как в начале 60-х годов в стране официально был провозглашён курс на экранизацию классических произведений.
Министр культуры Фурцева считала, что это был кротчайший путь, чтобы донести произведения классиков литературы до народных масс. Так как Гоголь входил в список утвержденных писателей, то согласовать сценарий к фильму по одному из его произведений большого труда не составляло.
Те, по-настоящему страшные сцены, которые планировал снять в фильме Пырьев, в сценарии были скупо описаны общими фразами в терминологии самого Гоголя. Поэтому члены худсовета не очень задумывались о зрительных образах, а больше следили за тем, чтобы сюжет будущего фильма соответствовал классическому произведению.
Но в середине 60-х рабочее время Ивана Пырьева было расписано поминутно. Он был директором «Мосфильма» и председатель художественного совета. А еще создателем, руководителем и преподавателем Высших режиссёрских курсов. К тому же в стране не проходил ни один из кинофестивалей без участия Пырьева.
Он даже отказался от депутатства, куда его решили направить в ЦК, так как искренне признался членам ЦК, что не сможет полноценно работать в Верховном Совете СССР из-за нехватки времени.
Поэтому старую мечту о фильме ужасов он сам не снимал, а доверил двум своим любимым ученикам — выпускникам режиссёрских курсов Константину Ершову и Георгию Кропачёву. Но, конечно же, сам следил за съёмками и регулярно вносил свои коррективы в процесс работы над фильмом.
Изюминкой картины должны были стать сцены внутри часовни во время ночного отпевания умершей панночки. По ходатайству Пырьева к работе привлекли профессионалов из цирка.
В павильоне киностудии «Мосфильм» было установлено специальное цирковое оборудование, которое в прямом смысле слова позволяло обеспечить полёты гроба с актрисой на значительной высоте.
Кстати, именно поэтому на роль была утверждена бывшая цирковая гимнастка Наталья Варлей, хотя Пырьев очень хотел видеть в этой роли актрису Завьялову. Но та честно призналась, что не сможет выполнить такие трюки.
Съёмки фильма проходили в трёх разных церквях на Украине, но основные сцены с полётом гроба и страшными вурдалакам снимали в Москве на «Мосфильме».
Эпизод снимали больше недели, и каждый день Варлей летала в этом гробу под крышей павильона, в декорациях, которые полностью повторяли одну из старинных украинских церквей.
Почти сразу после начала съёмок Пырьев привлёк к работе знаменитого режиссёра-сказочника Александра Птушко.
Тот курировал работу молодых режиссёров, требовал отточенности в каждой сцене и часто повторял, что, мол, мы не для детей страшную сказку снимаем, а должны напугать взрослых и суровых мужиков!
Варлей легко исполняла свои полёты, так как в цирке ей приходилось выступать на высоте гораздо выше, чем на «Мосфильме».
Снимали много крупных планов, поэтому очень часто между дублями приходилось поправлять грим.
Фильм был одним из лидеров советского проката 1968 года, и его купили более десятка стран, в том числе США.
В Голливуде высоко оценили трюковые съёмки и выразили своё восхищение в письме, которое направили создателям картины и руководству киностудии. Хотя в те годы именно американцы считались непревзойденными мастерами подобных кинолент.
«Белая ворона» или кумир?: почему Высоцкий не общался с Куравлевым, а Конкин его хвалил