Очень люблю фильм Владимира Меньшова «Любовь и голуби», для меня в порядке вещей — залипнуть в телевизор, мельком увидев, что показывают одну из любимых советских комедий. Но одну сцену я всегда пропускаю, да и одного из главных персонажей, Надежду Кузякину, терпеть не могу.
Фильм начинается со скандала между Надеждой и Василием — непутёвый муж потихоньку умыкнул денег из семейной заначки и потратил их на голубей. Страшный проступок! Надя начинает кричать, не стесняясь в выражениях, придумывая страшные кары для супруга:
— Если голубей купил — захлестну, вместе с голубями, паразита!
— Я тебе все ребра переломаю!
— Прям чем-нибудь так и убила, паразита!
Всё это слышит несовершеннолетняя дочь Оля и плачет. Нам, зрителям, более или менее смешно, а ребёнок всерьёз переживает, что, может, папу мама и не убьёт, а голубей точно может. Но это ещё терпимо, хотя сыграть можно было и полегче, а не пронзительно вопить на всю ивановскую.
Когда же Надежда «лежит при смерти», переживая уход Василия из семьи, развёртывается та самая отвратительная сцена. Надюха с наслаждением набрасывается на бедную Олю, ребёнка, виновного лишь в том, что папку любит, и начинает гнать её к «другой мамке». Девочка ей в ноги валится, а та её отталкивает. А уж как плачет Оля, да и раньше плакала постоянно. Девочка добрая, отзывчивая, послушная, и изводить её — она же станет законченным невротиком с такой мамашей!
Здесь же Надя выговаривает и старшей дочери Людмиле, мол, «хвост прижало и прибежала к плохой маме», доводя и её до слёз. Правильно, чего все такие спокойные сидят, пусть все орут и рыдают.
Для меня это настоящая драматичная сцена, никак не комедийная, с ужасно несправедливой злобной матерью, психологически тиранящей своих дочек. Такой уж истероидный типаж, которого надо поить валерьяночкой, а то и чем посильнее. В другой сцене Надя обещает проклясть детей, если они будут общаться с отцом!
Отношения между супругами просто ужасные, Василий боится Надежду, словно цербера какого или опасного сумасшедшего, врёт, прячется, слова поперёк сказать боится, начиная заикаться в её присутствии. Опять же интересно, что в голове будет у детей, насмотревшихся на такую странную семейную жизнь. Человек работает и не может себе позволить невинного хобби.
— Все мужики, как мужики, а этот связался с пацанами и давай по крышам…
— В карты-то лучше штаны протирать?
— Я ничего не говорю про карты. Те в «66» режутся, а ты по крышам прыгаешь, какая разница, что то зараза, что то зараза.
Василий, конечно, тюфяк тот ещё, поэтому таким шоком для Надюхи был его уход к разлучнице, ведь она его выдрессировала, как умную собачку, бегущую по свистку к ноге. Себя же она считала владельцем, хозяином, повелителем «пёсика»-Васи, поэтому изумлена до глубины души его бегством и разыгрывает целое представление перед сочувствующими слушательницами, «помирая» в кровати и упоённо жаля дочерей так, что даже баба Шура негодует и вступается.
Что ж, в доброй комедии дети мгновенно забывают, что мать их проклясть обещала, и всё прощают. Сама Надя давно привыкла, что стоит посюсюкать после дикого ора, и как будто ничего и не произошло «зато я отходчивая», Вася снова бежит «к ноге» (и к голубям), а впереди Кузякиных ждёт счастливая жизнь с наметившимся новеньким ребёнком.
При этом Надежда абсолютно искренна во всех своих проявлениях, она не притворяется. Повторюсь, просто особенности психики.
Мне кажется, Меньшову всё-таки слегка изменило чувство вкуса в сцене заламывания рук и гнобления собственных детей (для комедии такой драматизм — перебор), ведь в остальном фильм чудесный, действительно очень смешной.
А вы как? Смеётесь на сцене с плачущей Олей, не испытываете особых эмоций, жалеете детей или пропускаете этот эпизод, как я?
Святослав Вакарчук: Музыкант и Доктор! Путь к званию почетного доктора харьковского университета