Слова Данелия про Леонова

11 совместных работ: «Тридцать три», «Не горюй», «Совсем пропащий», «Афоня», «Мимино», «Осенний марафон», «Слёзы капали», «Джентльмены удачи», «Кин-дза-дза», «Паспорт», «Настя».
Первая встреча и знакомство у будущего творческого тандема (великий актёр + великий режиссёр) вышла не очень.

Сценарии «Тридцать три» (1965) писали под Юрия Никулина, но тот оказался слишком занят. Конецкий предложил кандидатуру Леонова.

Данелия, видевший Леонова лишь в «Полосатом рейсе» засомневался, но знакомиться пошёл.

***
В своей книге Данелия утверждает, что с Евгения Павловича Виктор Чижиков «лепил» олимпийского мишку. Ну да, определённое сходство есть:

***

В книге «Безбилетный пассажир» у Георгия Николаевича очень душевные отзывы об его любимом актёре и талисмане (творческие люди вообще часто суеверны: вспомните песню «Мыла Марусенька белые ножки»):

И вот ещё тёплые слова:

Женина популярность была для меня — просто клад. Мы, его друзья, использовали ее в хвост и в гриву. Права гаишник отобрал — посылаем вызволять их Леонова, сухую колбасу достать — к директору магазина идет Леонов, разрешение на съемки на правительственной трассе — опять Леонова отправляем договариваться.

В жизни Леонов был человеком грустным. Звонит, бывало:
— Гия, это ты? (Кашель.) — Он курил не меньше, а может, и больше меня. — Материал смотрел?
— Смотрел. (Кашель.)
— Куришь? (Кашель.). Подожди, сейчас тоже сигарету возьму!… И что материал?
— Пока не понятно. Ты то как?
— Да репетирую. (Кашель.) Одиночество, бессонница…
Между прочим. Не знаю, как насчет одиночества, но бессонница у него была не очень хронической. Я с ним ехал в одном купе из Риги. Легли спать. Через пять минут он захрапел. И храпел так, что слышно было даже в тамбуре.

Леонов часто шутил: я снимаю его потому, что он — мой талисман. Что же, может быть, Женя и был моим талисманом, но главное — он был камертоном. Он задавал тон стилистике — добрый, смешной и грустный.

Такие вот берущие за душу слова.