«Советская Лоллобриджида». Как вдова великого Ивана Пырьева стала женой и музой главного красавца СССР.

15 марта отмечает день рожденья одна из самых загадочно-таинственных актрис советского киномира – Лионелла Стриженова (Пырьева)

Кто-то мне возразит: в чем ее загадка? Ну да, много-много лет назад успешно сыграла прелестную Грушеньку в «Братьях Карамазовых», плюс дважды — возлюбленную героев Владимира Высоцкого (в «Хозяине тайги» и «Опасных гастролях»), чьи ленты давно считаются культовыми. Но более 30 лет назад на своей актерской карьере вообще поставила крест.

А разве не уникально, что Лионелла Ивановна стала женой двух удивительных личностей — сначала легендарного режиссера, шестикратного лауреата Сталинской премии Ивана Александровича Пырьева, а затем одного из самых знаменитых красавцев и талантов того времени — актера Олега Стриженова?! Причем, оба выбрали ее из бессчетного множества кандидаток, делали официальное предложение руки и сердца, долго уговаривали, с трепетом ждали «приговора». Понимали: эта женщина не годится для легкой любовной интрижки, а рождена быть музой, железобетонным семейным тылом, подругой всей жизни, не меньше!

Кстати, «хронический ловелас» Олег Стриженов написал целую книгу «Исповедь», где назвал Лионеллу главной женщиной своей невероятной по насыщенности жизни. Однажды он сказал фразу, которая многое объясняет: «Меня невозможно взять. Никому. Я сумел остаться независимым даже в самой зависимой в мире профессии. А уж про семейные отношения и говорить не приходится. Лина — это мой выбор. Самый правильный и лучший в жизни».

…Не буду рассказывать, как и при каких обстоятельствах мне удалось уговорить Лионеллу Ивановну на интервью, которые она дает крайне редко, но знаю точно, что порог ее квартиры на Смоленской улице, где на фасаде дома висит мемориальная доска, посвященная ее первому мужу, а по всем комнатам – ее шикарные портреты кисти мужа последнего, из моих коллег переступали считанные единицы.

ВЛЮБИЛСЯ ГЛАВНЫЙ БАНДИТ ОДЕССЫ

— Лионелла Ивановна… И откуда у вас такое «хитрое» имя?

— Я родилась перед самой войной, в Одессе… А в кого могла влюбиться моя мама-одесситка? Только в моряка загранплавания! Она и влюбилась, и даже некоторое время родители плавали на одном корабле – мама туда устроилась горничной.

А с моим именем вышла целая история. Когда мама была беременна мною, они с папой оказались в Италии. Там, гуляя по портовым магазинчикам, встретили девушку, по словам мамы, красоты неописуемой. Спросили: как ее зовут. Оказалось, – Лионелла. Вот и решили, если родится дочь, назвать ее этим заморским именем – пусть будет похожей на нее. И это при том, что все мои братья и сестры носили вполне обычные имена — Евгения, Анна, Ольга, Виктор. А я… Папа – Иван. Лионелла Ивановна Скирда – представляете контраст?! (Смеется.) Из-за этого я всегда попадала в достаточно щекотливые ситуации. Спрашивали: «Как вас зовут?» «Лионелла». «О!!! А отчество?» «Ивановна…» Пауза. Помню, художественный руководитель нашего курса в ГИТИСе надо мной подтрунивал, называя «Лина Лоллоскирдина».

— А как одесситку-морячку с таким экзотическим именем занесло в театральную Москву?

— Попутным… После войны родители уехали работать на Дальний Восток, я осталась жить с бабушкой. Училась в суровой женской гимназии. И сколько себя помню, бредила театром, пропадала там все свободное время — смотрела из-за кулис спектакли, сидела на репетициях. Благо мы жили в Колодезном переулке — в доме, вплотную прилегающем к зданию Одесского государственного русского драматического театра, и лучшие столичные театры, приезжавшие летом в Одессу, давали спектакли именно там. Поэтому я с раннего детства впитала в себя всю классику, помнила все монологи, мысленно переиграла всех героинь. Стала чуть постарше – из драмкружков не вылезала. Ну а бабушке, естественно, нравилось, что я не на свидания к мальчикам бегаю, а участвую в постановках, школьных концертах. Хотя мальчики на меня внимание уже обращали.

— А вы были влюбчивая?

— Да вы что! Даже в мыслях ничего подобного не было. Помню, в классе пятом-шестом, к нам в школу приглашали «духоперов» — так называли ребят из местного военного училища. С «духоперами» мы танцевали полонез, мазурку. Но все равно их боялись. А в старших классах вообще ужас: на меня «положил глаз» урка, как мне потом сказали, главный бандит Одессы. Узнал, где живу, стал преследовать. Сам – квадратный качок, в прохорях и с золотой «фиксой» во рту. Я так перетрухала! В итоге полгода выходила на улицу только в сопровождении бабушки. Мне просто повезло – вскоре этот урка опять кого-то убил и его посадили.

— Мечтали об актерской карьере?

— Конечно, я мечтала стать артисткой! Тем более, что второй моей большой страстью был кинематограф. Особенно после «Овода»! Когда в 1955 году я, десятиклассница, пришла на премьеру этой картины по знаменитому роману Войнич, была просто потрясена и фильмом, и главным героем Артуром – молодым, красивым, бесстрашным, с колоссальным чувством юмора. Таких лиц, такой актерской игры я в нашем кино до этого не видела. Он смотрел на меня с экрана, и будто бы всем своим видом манил: «Иди сюда!» Вот тут уже мое решение поехать в Москву поступать в театральный стало окончательным и бесповоротным.

— Речь идет об «Оводе» режиссера Александра Файнциммера, где Артура сыграл…

— Правильно – Олег Стриженов! А самое удивительное, что вскоре мы встретились. Тем же летом, проходя мимо Оперного театра, я увидела, что идут съемки. Ничего особенного – для Одессы это обычное дело. Подошла поближе и вижу: в самом центре съемочной площадки стоит… тот самый Артур из «Овода». Сердце чуть не выскочило из груди! Попыталась через толпу протиснуться поближе к веревочному оцеплению, но никого не пускают. Стою, как околдованная, глаз не могу отвести от него. Вдруг он сам подходит и говорит: «Пропустите эту девочку, пусть посмотрит». Берет меня за руку и заводит за ограждение. «Вы не Джина Лоллобриджида?» «Меня зовут Лионелла», — ответила я… Это были съемки «Мексиканца», где Стриженов играл боксера Фелипе Риверу. Наша первая встреча!

ОЧЕНЬ ЛЕГКИЙ ХАРАКТЕР

— Вы с первого раза потупили в ГИТИС. Как столица вас встретила?

— А я не считала себя провинциалкой. Я приехала из большого города, тем более портового. У меня были по тем временам самые модные заграничные вещи – одежда, косметика, не с барахолки, а со знаменитого одесского Толчка. Помню, у меня были туфли, самый последний писк моды – вот на таком двадцатисантиметровом каблуке. Чтобы их одеть на экзамен, ко мне выстраивалась длиннющая очередь. Даже экзаменаторы удивлялись: весь курс ходит в одинаковых туфлях! И в плане раскованности… Она у меня была, безусловно. Я никогда не строила из себя сироту казанскую, общалась со всеми на равных, не вступала в конфликты и легко находила общий язык со всеми. У меня очень хороший, легкий характер, я по гороскопу – Рыба.

— Вы начали сниматься еще студенткой. Режиссеры «охотились» на вас?

— Да нет, ничего такого особенного не было. Более того, мой первый опыт в кино вообще едва не оказался последним. На третьем курсе меня пригласили в Киев сниматься в каком-то фильме. А это, как известно, преподавателями института, мягко говоря, не приветствовалось. Но хотелось – жутко! Поэтому я уехала тайно, передав через подругу, что лежу больная, с большой температурой. Но все вскрылось, разразился страшный скандал. Не знаю, чем бы это закончилось для меня, — позорным исключением, прочими карами… Короче, пришлось просить прощения у всего курса. Причем, публично! Меня простили, но от режиссеров я еще долго потом просто шарахалась. И потом, знаете, при всем уважении к кинематографу, все-таки наше поколение артистов было пропитано театром, помешано на Чехове, Островском. Мы не представляли себе лучшей участи, нежели выходить на сцену и играть классику, создавать образы.

— Ну а то, что в 1961-ом на съемках «Вольного ветра» чуть ли не вся Ялта сбегалась на вас поглазеть, правда?

— (Смеется.) Тогда по городу пошли слухи, что снимается фильм с молодой красивой девушкой, у которой тончайшая талия и очень красивый бюст. Это сейчас такой фигурой никого не удивишь, потому что у многих силиконовая грудь. А тогда всем было интересно!

ПРЕДАТЕЛЬСТВО МАРИНЫ ЛАДЫНИНОЙ

— В «Исповеди» Олег Стриженов описывает, как в начале шестидесятых случайно встретил вас «в компании молодой актерской братии», и был вами просто «загипнотизирован».

— Это было в первых числах января 1962-го – в ресторане ВТО. Я тогда уже работала в театре имени Станиславского. Мы оба вспыхнули мгновенно! Такие чувства накрыли обоих — не было никаких сил сопротивляться. Мы начали встречаться. Но длился наш тайный роман недолго. Молодые, горячие, ведомые страстью, но и… чувством долга. У Олега была жена, пятилетняя дочь Наташа, к которой он был сильно привязан. Я видела, как он метался, переживал. Я сама места себе не находила, но разбить его брак я считала невозможным.

Для обоих — тупиковая ситуация! Вот я и решила: раз вместе нельзя, рубить под корень. Сама резко ушла, но отходила очень долго, мучительно. Пока не случился мой шестилетний брак с Иваном Александровичем Пырьевым…