В ночи показали старенькую передачу про Люсьену Овчинникову. Выключить невозможно, даже если очень хочется спать, потому что одно воспоминание о лице актрисы, с которого, кажется, никогда не сходила улыбка, манило погрузиться в ее добрый светлый мир.
В жизни, за пределами кино, он, без сомнений, выглядел иначе. Но ей чрезвычайно повезло с подругой. Невидимый интервьюер даже не успевал задать неудобный вопрос, как женщина говорила:
— Детей у нее не было по причинам, обсуждать которые мы, конечно, не будем.
Она не строила предположений на тему, что мать актрисы могла добровольно уйти из жизни, едва девочке исполнилось 6 лет, не обсуждала, был ли счастливым ее 32-летний брак с Валентином Козловым, из-за которого она покинула театр Маяковского, хотя ее никто не гнал. И тем более не говорила о том, как и почему Люсьена не оказалась долгожительницей ни в кино, ни в жизни.
Повезло с подругой.
В свете последних событий я снова удивилась тому, что с мечтой стать актрисой девушка в 17 лет рванула от отца с мачехой в Минск, но не поступила там в театральное училище, потому что, как сказали в передаче, обучение шло на белорусском языке. Удивительно, что Овчинникову не назвали еще украинской актрисой — ведь родилась она в городе Олевске Житомирской области. Космонавта Олега Артемьева сегодня, говорят, назвали латвийским, потому что он родился в Риге. Правда, забыли упомянуть — в 1970 году в Латвийской ССР.
Но он хотя бы может ответить. Прямо сейчас с борта МКС.
Критик, привлеченный к передаче, человек наверняка знающий и компетентный. Но лично мне не очень нравится, когда человеку в профессии, где выше всего ценится индивидуальность, приклеивают — даже из лучших побуждений — чужие маски. Он сказал, что улыбку Люсьены Овчинниковой в фильме «Отчий дом» сравнивают даже с улыбкой Джульетты Мазины в «Ночах Кабирии».
Еще бы судьбы их персонажей сравнил.
Но он лишь заметил, что в фильме имел место «конъюнктурный» момент. Непутевой деревенской девчонке строят дом. И она сама не верит свалившемуся на нее счастью.
Я только зритель, не кинокритик. И помню, что дом Нюрке и парню, за которого она выходит замуж, специально не строили. Председатель колхоза отвел в сторонку мать главной героини.
— Наталья Евгеньевна, а сколько будет стоит перестроить эту печку в русскую?
— Зачем она тебе в правлении-то?
— Да так.
— Сот шесть печник возьмет. Ну и харч. Да пол-литра.
И председатель колхоза, городской человек, ленинградец, который приехал именно в это село восстанавливать послевоенное хозяйство, потому что в здешних местах полегли его боевые товарищи, предлагает отдать избу, построенную для правления колхоза, девушке, которая трудно живет из-за тетки и часто ночует на ферме, а у жениха дома — своих семеро по лавкам.
— То, что в сельсовете тесно — это неудобно. Но делу не мешает. А вот если мы примем решение и передадим дом Макаровой, и все будут знать, что каждый год мы будем строить три-четыре дома… Это будет большим стимулом. Ну, неужели непонятно, товарищи?
Мне непонятно, за что советское кино часто называют конъюнктурным или еще пуще — пропагандистским.
Тот же фильм «Большая перемена», где тоже снималась Люсьена Овчинникова, был большим социальным заказом — страна нуждалась в грамотных специалистах, инженерах, толковых знающих кадрах. И людей не на аркане в вечерние школы потащили.
А сняли сериал, который мы до сих пор с удовольствием смотрим.
Кто хочет — звенит нынче словом «пропаганда». А я знаю другое выражение, применимое к советскому кино — сила примера. «Девять дней одного года» вело людей в физики-ядерщики, «Мертвый сезон» — в разведчики. Собственно, какой фильм не возьми — везде была великая сила примера. Профессии или дела, которому ты служишь, за которое можно даже жизнь отдать.
Назовите мне хоть один современный фильм, который покажет светлый путь девушкам и юношам, начинающим житье.
Пикассо её рисовал, президент Франции лично встречал, а Василий Лановой был её мужем. Трагедия всей жизни Татьяны Самойловой