«В се­мье у нас было так: жена вла­де­ла и рас­по­ря­жа­лась всем, что я за­ра­ба­ты­вал». Актёр Александр Балуев

Але­к­сандр Ба­лу­ев — один из са­мых му­же­ст­вен­ных рос­сий­ских ак­те­ров. Ес­ли тре­бу­ет­ся на­сто­я­щий ге­рой – не­мно­го­слов­ный, силь­ный, кра­си­вый, — ре­жис­се­ры обя­за­тель­но при­гла­ша­ют его.

— На ваш взгляд, ка­ки­ми ка­че­ст­ва­ми дол­ж­на об­ла­дать жен­щи­на?

— Мне бе­зум­но нра­вит­ся, ко­г­да жен­щи­на вно­сит в дом те­п­ло и уют. Это ку­да ва­ж­нее ее со­ци­аль­но­го ста­ту­са. Од­но­го не по­ни­маю и не при­ни­маю: жен­щи­ну в по­ли­ти­ке и в кик­бо­к­син­ге. Мне ка­жет­ся, уже до­с­та­то­ч­но бы­ло ук­ла­ды­валь­щиц рель­сов и ас­фаль­та, это­го по­зо­ра на­шей стра­ны! Жен­щи­на дол­ж­на про­бу­дить ес­те­ст­вен­ную вос­тре­бо­ван­ность муж­чи­ны. Ес­ли она ка­ким-то об­ра­зом да­ет по­нять, что ну­ж­да­ет­ся в мо­ей за­щи­те, я вста­ну «с пе­чи». А та­кие ве­щи как ум и внеш­ность мне уже не так ва­ж­ны. Эн­ци­к­ло­пе­ди­че­с­кие зна­ния лишь от­пуг­нут, об­ло­же­ч­ная кра­со­та ос­та­вит рав­но­душ­ным. Мне ну­ж­на не­пра­виль­ность.

— То есть, вы сто­рон­ник тра­ди­ци­он­но­го раз­де­ле­ния: муж­чи­на – охот­ник, жен­щи­на – у оча­га?

— Я счи­таю, жен­щи­на во­об­ще не дол­ж­на ра­бо­тать. Во вся­ком слу­чае, в том смы­с­ле, что­бы все на се­бе тя­нуть. Это ведь уни­зи­тель­но для муж­чи­ны. По-мо­е­му, муж­чи­на дол­жен по­лу­чать удо­воль­ст­вие, обес­пе­чи­вая свою се­мью. На­до пой­ти и до­быть то­го са­мо­го ма­мон­та. Та­кая по­зи­ция и де­ла­ет муж­чи­ну со­сто­яв­шим­ся. При этом в се­мье у нас было так: жена вла­де­ла и рас­по­ря­жа­лась всем, что я за­ра­ба­ты­вал.

— По­че­му вы жи­ве­те за го­ро­дом?

— Я стал чув­ст­во­вать, что Мо­с­к­ва не да­ет мне от­ды­ха, я не мо­гу рас­сла­бить­ся в ме­га­по­ли­се. Не по­лу­чаю те­п­ла ни от квар­ти­ры, ни от до­мов. За­хо­те­лось быть бли­же к при­ро­де. По­че­му-то у ме­ня все­гда бы­ла меч­та о до­ме за го­ро­дом, хо­тя я го­род­ской жи­тель и толь­ко ле­том бы­вал в де­рев­не. Стро­и­тель­ст­во до­с­та­в­ля­ло мне ог­ром­ное удо­воль­ст­вие. Дом де­ре­вян­ный, не­боль­шой, две­сти ме­т­ров на эта­жах, что по ны­неш­ним вре­ме­нам со­в­сем ма­ло. Мне нра­вит­ся, что он ком­пакт­ный и без из­ли­шеств. И фи­зи­че­с­ки там есть чем за­нять­ся: зи­мой до­рож­ки рас­чи­щаю, раз­гре­баю сне­ж­ные за­но­сы, со­се­дей мо­гу от­вез­ти – ко­го в ма­га­зин, ко­го в боль­ни­цу… Еще ба­ню я сде­лал, в ней мо­ж­но ле­том жить. Для ме­ня очень ва­ж­но спать на воз­ду­хе: вы­сы­па­ешь­ся по-дру­го­му. И вста­ешь ина­че, чем в Мо­с­к­ве. Я иду вдоль ле­са до ма­га­зи­на и об­ща­юсь с при­ро­дой. При­ез­жа­ют дру­зья, осо­бен­но ле­том. И мо­ж­но по­си­деть на уча­ст­ке, да­же не де­лать шаш­лы­ки, а про­с­то взять ка­кую-ни­будь кол­ба­ску – и на шам­пур. Это та­кой кайф! Я сча­ст­лив, что у ме­ня есть дом на при­ро­де.

— На при­ро­де, в са­ду, на­вер­ное при­ят­но чи­тать кни­ги?

— Я чи­таю очень ма­ло, по­че­му – не знаю. В ос­нов­ном чи­таю сце­на­рии и пье­сы. Ино­гда бы­ва­ет и так, как про­изош­ло с «Мо­с­ков­ской са­гой» Ва­си­лия Ак­се­но­ва, ко­то­рую я с удо­воль­ст­ви­ем про­чи­тал, имен­но как ли­те­ра­ту­ру, а не как бу­ду­щий сце­на­рий. Во­об­ще люб­лю ста­рых пи­са­те­лей – Бу­ни­на, Пуш­ки­на. Слу­шаю му­зы­ку Рах­ма­ни­но­ва. И со­в­сем не чи­таю фан­та­сти­ки и де­те­к­ти­вов.

— Есть что-ни­будь, че­го вам не хва­та­ет?

— Вре­ме­ни! При­ки­ды­ваю рас­пи­са­ние на бли­жай­шие дни, но зав­т­ра все рав­но не ус­пе­ваю сде­лать то, что на­ме­тил. Во­об­ще мы ощу­ща­ем вре­мя в двух слу­ча­ях: ко­г­да его мно­го и ко­г­да ка­та­ст­ро­фи­че­с­ки не хва­та­ет. У ме­ня со вре­ме­нем свя­за­но ощу­ще­ние по­л­но­го цейт­но­та. Ко­г­да ра­бо­таю – хо­чет­ся про­во­дить вре­мя с до­че­рью. Ко­г­да я с Ма­русь­кой, то по­ни­маю, что дол­жен на­хо­дить­ся на съем­ках или га­ст­ро­лях. Так что вре­ме­ни ни­ко­г­да не хва­та­ет.

— На что вам не жаль его тра­тить?

— На дочь. Я мо­гу про­во­дить с Ма­русь­кой аб­со­лют­но все свое вре­мя. Когда она была маленькая, я де­лал все, что она про­сила, – гу­лял, иг­рал, ка­чал ее на ка­че­лях. Ба­ловал, ко­не­ч­но. Под­рос­ла — чи­тал ей ска­з­ки Пуш­ки­на.

— Вы по-пре­ж­не­му жи­ве­те на две стра­ны, Рос­сию и Поль­шу?

— В об­щем, на две. При каждом удобном случае лечу к Марусе. Но в Рос­сии я бы­ваю боль­ше, по­то­му что здесь ра­бо­та, мно­го ра­бо­ты. Я хо­чу, что­бы Ма­ру­ся по­ни­ма­ла, что ей су­ж­де­но быть и поль­ской, и рус­ской де­вушкой. Мне хо­чет­ся, что­бы у нее не бы­ло пе­ре­бо­ра ни в ту, ни в дру­гую сто­ро­ну.

— Позд­ний ре­бе­нок – ваш осоз­нан­ный шаг?

— Сей­час я го­во­рю, что осоз­нан­ный, но, ко­не­ч­но, это сча­ст­ли­вый слу­чай. Про­с­то так сло­жи­лось в этой жиз­ни. И я со­вер­шен­но не жа­лею, что стал от­цом в со­рок с лиш­ним лет. На­де­юсь, что Гос­подь Бог даст мне время и силы увидеть ее совсем взрослой. Я все­гда хо­тел имен­но до­ч­ку, де­во­ч­ку. Это не оз­на­ча­ет, что сы­на я бы лю­бил мень­ше. Но мы с же­ной все­гда меч­та­ли имен­но о до­че­ри. Ко­г­да Ма­русь­ка ро­ди­лась, по­на­ча­лу мне бы­ло да­же страш­но брать ее на ру­ки. Ле­жит что-то та­кое очень не­ж­ное, я бо­ял­ся, вдруг возь­му не так и сло­маю?

— Ка­кую по­ру ва­шей жиз­ни – без­мя­те­ж­ное дет­ст­во, ве­се­лую юность, со­сто­яв­шу­ю­ся зре­лость – вы счи­та­е­те са­мой сча­ст­ли­вой?

— Ду­маю, ту, когда мое сча­стье скла­ды­ва­лось из ра­бо­ты, се­мьи, до­че­ри. Ко­ли­че­ст­во ра­бо­ты для ме­ня ста­ло со­вер­шен­но не­ва­ж­ным. Я пе­ре­шел ту грань, ко­г­да пе­ре­ста­ешь за­бо­тить­ся, со­сто­ял­ся ты в про­фес­сии или нет. Рань­ше я стре­мил­ся что-то до­ка­зать. Те­перь мо­мент со­рев­но­ва­ния ис­чез. Мне не ну­ж­но ни­ко­го ни в чем убе­ж­дать.

— «Я се­бе уже все до­ка­зал», как пел Вы­соц­кий?

— Да – «Я се­бе уже все до­ка­зал». Ко­не­ч­но, есть го­ры, на ко­то­рых еще не бывал, и на ко­то­рых хо­чет­ся по­бы­вать. Но и сей­час я порой ис­пы­ты­ваю со­сто­я­ние сча­стья. На­вер­ное, кто-то ска­жет, что я не­скро­мен. Нет, это не не­скром­ность — я го­во­рю толь­ко о се­бе. Я сча­ст­ли­вый че­ло­век. Ро­ж­де­ние до­че­ри это подтвердило.