Немного было в СССР людей столь знаменитых, как Аркадий Райкин. Но о его личности вне сцены люди почти ничего не знали – таковы были тогда общественные нормы. Несколько лет назад Елизавета Уварова – театровед и кинокритик, помогавшая Аркадию Исааковичу писать мемуары, поделилась впечатлениями от личных встреч с великим комиком. Вот, как прошла первая из них:
«Увидев меня, Райкин моментально прекратил все разговоры. Смотрел на меня таким пронзительным взглядом, что я невольно пригнулась. Он давно задумал писать мемуары, и хотел, чтобы в этом помогла ему я. Зная натуру Райкина, я долго не соглашалась. Он быстро очаровывался людьми, и так же быстро их забывал – как с новыми актерами: «Он все прекрасно понимает» – восклицал Райкин. Восторженные реплики вскоре сменялись безразличием, и нового, подающего надежды актера Райкин переставал замечать».
Седая прядь на черной голове
Аркадий Райкин был одним из самых элегантных мужчин страны. Особый шарм ему придавала прядь благородной седины, выбивавшаяся из буйной смоляной шевелюры. О ее происхождении ходили легенды.
Но все было прозаичнее. Райкин поседел еще в молодости после тяжелой болезни – тогда впервые у него проявился ревмокардит, который в конце концов его и убьет. Сильный стресс привел к тому, что однажды утром 26-летний артист проснулся совершенно седым… весь. С того момента ему приходилось красить волосы. Намучился он со стилистами много – то рыжий, то фиолетовый цвет появлялся на его голове. Вскоре Райкин того самого мастера, который «исправляет» его седину и подбрасывает идею оставить одну прядь непокрашенной – для своеобразного стиля. К старости, впрочем, оказалось, что природная седина нисколько не умаляет элегантности его облика.
Единственная театральная команда в СССР
Ленинградским театром миниатюр Райкин руководил сорок лет. И не ушел с поста, а просто перевез преданную ему труппу в Москву в 1982. У него сильно испортились отношения с региональным партийным руководством, и Брежнев, с которым Аркадий Исаакович был знаком еще с войны, помог осуществить это переселение. Так возник московский театр «Сатирикон».
Театр миниатюр был уникальным командным коллективом, работа которого замыкалась на одной звезде. Как писал Жванецкий, некоторое время работавший у Райкина:
Это была абсолютная команда одного игрока. Он был велик и гениален, так что все прочие лишь подавали ему мячи. Соперничества не терпел: играешь – играй, но забивать голы не смей, это его дело! Одним словом, как худрук он был тиран и кровопийца.
Уварова выражает эту мысль еще яснее:
Он страшно ревновал своих актеров! Если кто-то хотел вызвать неприязнь Райкина к кому-либо, достаточно было вскользь произнести: «Какой молодец, он скоро станет популярнее Вас».
У Райкина оставались только те, кто выше «начальника» не прыгал. Остальные уходили. Но это не значит, что Райкин «ехал в рай на чужом горбу». Сам он работал не меньше, а больше всех в театре. Его рабочий день был буквально 24-часовым! Да, он не признавал никаких уважительных причин отсутствия актеров на спектаклях, не отпускал актеров на съемки в кино: «Или театр, или мы не работаем» –, но и с себя спрашивал не меньше.
Выступал однажды, когда в гостинце, находившейся в одном здании с концертным залом, начался пожар.
«Райкин не подавал виду: «Если объявлю – будет паника, Ходынка» – думал он. Поэтому продолжал смешить народ, пока пожарные занимались своим делом. Трагедии удалось избежать».
Природная деликатность
Руководителем Райкин был жестким, но в общении с остальными людьми проявлял удивительную деликатность. Даже во время конфликтов голос не повышал – моментально переходил на «вы» и смотрел как бы сквозь «оппонента». Не пил сам и ненавидел пьющих. Поэтому про театр Райкина с иронией говорили: «На ногах он стоит крепче остальных театров». Близких друзей, несмотря на общесоюзную популярность, было все трое – Леонид Утесов, Лев Кассиль и турецкий коммунист Назым Хикмет.
Долгое время жил в гостинце. Квартиру не выдавали. Властям о себе Райкин не напоминал – природная скромность. Только после уговоров друзей он воспользовался возможностью и поговорил с Брежневым – тот выделил артисту пятикомнатную в Благовещенском переулке. Ходил миф о несметном богатстве популярного артиста, но на самом деле он жил довольно скромно, не имея доходов кроме зарплаты худрука – не ездил с личными гастролями и почти не снимался в кино.
Чем некоторые злоупотребляли – к нему постоянно приставали с просьбами, «творческими» советами, проявлением эмоций, просьбами о денежной помощи – то есть чрезмерная навязчивость и панибратство. Когда кто-то очень уж досаждал ему, Аркадий Исаакович лишь постфактум давал волю эмоциям, говоря кому-нибудь из «своих»:
Я ужасно мучился… от стыда… за этого человека…
Последние годы артиста были тяжелыми – сердце начало сдавать. Каждый его выход на сцену становился подвигом. Но зрители этого не видели. Аркадий Исаакович, по традиции, заведенной с молодости, буквально выбегал к микрофону:
Однажды «старички-актеры» решили попросить его поберечься. Сказали: «Нам кажется, что Вам пора выходить на сцену более солидно. Ну что Вы, лауреат, маэстро, Герой Соцтруда скачете, как мальчишка». Он не обманулся их ложным посылом – бросил такой испепеляющий взгляд… думали, буря сейчас начнется… Но смолчал. И даже принял совет
В последние месяцы жизни Райкин еще успел съездить на гастроли в США и несколько раз выйти на сцену наконец открывшегося «Сатирикона». А потом его не стало… С ним ушла целая эпоха, вы согласны?
Красили волосы и били по щекам: как создавался образ Тани в «Весна на Заречной улице» 1956