Какой был реальный прототип атамана из «Свадьбы в Малиновке»?

Мало кто знает, но у яркого атамана и главного отрицательного персонажа Грициана Таврического из «Свадьбы в Малиновке» существовал реальный прототип. Звали его Григорьевым Никифиром Александровичем. Он был также атаманом, большим авантюристом, успел поучаствовать в гражданской войне и на стороне петлюровцев, и на стороне красных, и на стороне махновцев и организовал одно из крупнейших антибольшевистских восстаний.

Происхождение

Раннее происхождение атамана Григорьева покрыто завесой тайны. Нам доподлинно неизвестно, где он родился (хотя известно, что родился он в 1884 году), и какая у него была фамилия от рождения. По одной версии, наш персонаж вырос в Херсоне, по другой – в Александрии и фамилию имел Григорьев-Серветников; по третьей родился в Хмельницкой области и звали его Ничипiром Олександровичем Серветником.

Известно, что будущий атаман по происхождению был крестьянином. В 17 лет пошёл в армию, став вольноопределяющимся 2-го разряда. Участвовал в русско-японской войне. В 1907 г. за отличия на службе был произведён из зауряд прапорщиков в разряд прапорщиков запаса армейской пехоты.

В 1910 г. Григорьева уволили в запас, но вновь мобилизовали в 1914 г. во время Первой мировой, назначив младшим офицером в Одессе. Известно, что он участвовал в боях под Гродно, под Сморгонью, в Карпатах под Дорна-Ватра, и в 1916 г. стал штабс-капитаном.

Григорьев после революции

Авантюрный характер Григорьева в полной мере проявился после революции 1917 года. Проникшись идеями УНР и Симона Петлюры, офицер примыкает к созданной в эти годы Центральной Раде, и за участие в украинизации частей бывшей царской армии награждается чином подполковника.

После свержения УНР Германией служил Украинской державе под немецким протекторатом. Правда, к лету 1918 г. после увольнения в запас решил собрать собственный отряд в 200 человек, и выступил против немцев и поставленного ими гетмана Скоропадского. Военно-организационный талант вкупе с природной харизмой позволил Григорьеву из кучи небольших партизанских отрядов сваять настоящую повстанческую армию, которая успешно терроризировала его недавних соратников.

Осенью 1918 года на Украине разворачивается крупное восстание против гетмана Скоропадского. Воспользовавшись удачным моментом, Григорьев отбил Александрию, находящуюся в Херсонской губернии, передал об этом Петлюре, а также о своём признании Директории УНР и подчинении ей своих отрядов. С этих пор на стороне украинского атамана Григорьев вёл бои с белыми и махновцами.

Зимой ему удалось овладеть Херсоном, Николаевым, Очаковом и Алёшками, за что от правительства директории получил звание «атамана повстанцев Херсонщины и Таврии», чем сильно гордился. Формально захваченный район объявили территорией Украинской народной республики, но по факту его контролировал атаман Григорьев.

От эсеров к большевикам

Однако считать, что такой авантюрный персонаж как атаман Григорьев будет верен одной стороне конфликта – значит, сильно заблуждаться. Постепенно он вместе с рядом полковых командиров начал сближаться с боротьбистами, украинскими эсерами, которые были очень близки по взглядам к российским левым эсерам.

В конце концов, боротьбисты сделали Григорьева своим комиссаром в Херсоне, а сам атаман позволял эсерам вести агитацию в рядах своих войск и призывать выступать против власти Директории. Как считают историки, предательство петлюровцев было связано с обидой Григорьева за то, что затребованный пост военного министра республики ему не дали.

Впрочем, и с эсерами ветреный атаман долго не задержался. С севера пришла Красная армия, и Григорьев, официально отказавшись выполнять приказы УНР, к февралю 1919 г. вошёл в состав Красной дивизии Павла Дыбенко.

С помощью атамана большевиками последовательно были заняты Херсон, Николаев и Одесса. Правда, на поверку оказалось, что с дисциплиной в армии Григорьева были серьёзные проблемы. Грабежи, выпивка, разбой – в лагере Григорьева это настолько процветало, что даже легендарный представитель уголовного мира Япончик с ним успел повздорить.

Неудивительно, что большевики предпочли под благовидным предлогом послать атамана «освобождать» Европу: идти в Румынию, чтобы помочь венгерской революции.

В конце концов, однако, было приказано Григорьева арестовать, поскольку недовольны им и его разбоями оказались буквально все: одесские большевики буквально требовали немедленно его ликвидировать. Правда, попытка ареста не удалась, и тех, кто пришёл его арестовывать, Григорьев расстрелял.

После произошедшего атаман решил идти ва-банк и начал одно из самых крупных антибольшевистских восстаний, к которому, несмотря на плохую славу Григорьева, присоединилось немало украинцев. Восстание в считанные дни охватило большую часть Херсонской губернии, и большевикам пришлось стянуть с других направлений немалую часть своих сил для его подавления. Григорьевский мятеж был, в конце концов, подавлен.

С махновцами до конца

Летом Григорьев с остатками своего отряда решил соединиться с махновцами. Их лидер – батька Махно – также был некогда советским командиром и также был объявлен вне закона. Казалось бы, у этих двоих хватало общего… однако и различия между ними были чересчур серьёзными. Например, атаман Григорьев был ярым антисемитом и устроил не один еврейский погром. Махно же с таким пытался бороться. Григорьев благоволил зажиточным крестьянам, а Махно – бедным.

Но, пожалуй, самая большая проблема крылась в том, что атаман и тут не изменил себе. Параллельно с объединением с махновцами он пытался также наладить контакты с Деникиным, о чём батька узнал и что ему не особо понравилось.

27 июня 1919 г. Григорьева обвинили в измене. Он схватил пистолет. Далее следует привести воспоминания Алексея Чубенко, одного из махновских командиров, присутствовавших во время гибели атамана:

«Но я, будучи наготове, выстрелил в упор в него и попал выше левой брови. Григорьев крикнул: „Ой, батько, батько!“ Махно крикнул: „Бей атамана!“ Григорьев выбежал из помещения, я за ним и всё время стреляя ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил».