Сергей Никоненко: Шукшин спал у меня в кладовке

Говорят, на таких, как он, земля держится. Актер рассказал «СВ» о последних работах в кино и о том, как побывал в освобожденных республиках

Сергей Никоненко: В Донбассе – не мальчики

Юмор лучше сражений
Сергей Никоненко ездил в Крым минувшим летом.

– Я застал еще паромную переправу, но в первый же год, как открылся Крымский мост, поехал по нему.

– Сильно переживали, когда его взорвали?

– Конечно, хотя подспудно чувствовал, что эти гады готовят какую-нибудь пакость.

– Такие новости вгоняют вас в стресс?

– Полтора месяца назад я был в Донбассе. Ездил, выступал. Был и в Луганске, и в Донецке, и в Купянске. Только уехал, неделя или две прошло, бомбить начали. Я видел солдат в Северодонецке, Дебальцево. И вот что любопытного извлек. Выступаешь и читаешь, допустим, Симонова: «Открытое письмо», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», или «Жди меня, и я вернусь», или пять-шесть глав «Василия Теркина».

И когда вдруг перехожу на юмор, ребятам становится интереснее. Сражений им, наверное, уже хватает. Это не новобранцы. Не мальчики, которых взяли и бросили. Им за тридцать, серьезные мужики. Опытные вояки, в глазах уверенность.

Автомобили делали на века
Недавно актер снялся в фильме «Победитель».

– О чем эта картина?

– О том, как создавалась машина. Сталин спросил главного конструктора: «Как назовем?» Тот ответил: «Родина». «И почем продавать будем?» – поинтересовался Иосиф Виссарионович. Вопрос сразу был снят. И назвали автомобиль «Победой».

– Кого вы там играете?

– Гражданина, у которого эта машина. Его спрашивают: «Неужели вы на ней ездите?» Он отвечает: «А почему нет?» В советское время делали вещи – холодильники, утюги – на века. Автомобиль покупали один раз. И ездили всю жизнь.

– А у вас в советские времена какая была машина?

– Первый автомобиль – «Москвич-412». Но больше его ремонтировали, чем на нем ездили. Как вспомню, сколько стоял в ожидании, кто даст прикурить.

А резина! Одну зиму ездил совершенно преступно. Резина была как зеркало. По-моему, в отражении виднелись протекторы. Ниточек в них не было. И, кстати, эта машина научила меня водить, потому что дистанцию держал. И вот мне уже девятый десяток, а каждый год езжу в Крым. Один, за рулем. Соблюдаю все остановки – пятьсот километров проехал, надо поспать.

Карьера: Снялся в трёх фильмах за сутки
Несмотря на возраст, мэтр по-прежнему очень востребован.

– Чувствуете себя счастливым?

– Как можно считать себя несчастным, если ты востребован? Роли иногда одна на другую накладывались. На 2000 год, например, пришлось десять картин. Или в 1997 году был случай, когда снялся в один день в трех фильмах. Возраст такой, что друзей становится меньше и меньше. Зато есть жена, с которой больше пятидесяти лет вместе. Суровая. Жесткая. Рука тяжелая. Из семьи староверов, а там, знаете ли, порядки строгие. Люди порядочные, высоконравственные. Но я очень влюбчивый, так что, может быть, со мной так и надо.

– Вы и на съёмках, и в театре. Постоянные перелёты. Наверное, в прекрасной форме благодаря спорту?

– Нет, не занимался им никогда. Только физкультурой. Каждое утро тянусь немножко, но не загоняю себя. Делаю приседания. Каждый день гуляю километр-полтора. Ну а как? Я, наверное, из той же породы, что и мой троюродный дядя. Он жил в деревне, озорником был. Сколько же у меня было аэропортов, вокзалов. Сплю везде – могу и стоя.

Коллеги по цеху: «Деньги есть, пошли поедим»
Сергей Петрович снимался в «Странных людях» у Василия Шукшина и в «Земляках» по его сценарию. И даже пускал его к себе в кладовку на ночёвку.

– Дружить с ним было легко?

– Я бы не рискнул назвать себя его другом. Он был старше меня на двенадцать лет, но всегда, когда встречались, чувствовал к нему душевное расположение. Когда Шукшину бывало негде ночевать и он собирался идти на вокзал, звал его к себе. У меня хоть и коммунальная квартира была, но в кладовке можно было поставить раскладушку. Поселить, конечно, невозможно, а так – на ночь пришёл, вроде как в порядке вещей.

– Вы знакомили его с известными людьми?

– Например, с поэтом Николаем Рубцовым. Шел 1963 год. Я снимался у Бондарчука. Приехал, заработал немножко денег. Спрашиваю Васю: «А чего пасмурный?» – «Да пожрать бы», – отвечает. «Деньги есть, пошли поедим». Мы всегда делились. Он вообще дружил с нашим курсом. И жену там нашел – Лиду Федосееву.

– Ваша первая в жизни роль была… женской: вы играли Снегурочку. Как так вышло?

– Шел 1949 год. Чья-то мама заметила, что я бойкий, подвижный. И предложила: «А что если паричок, ресницы подкрасить, румяна положить, юбочку надеть?» Так и сделали. На школьной ёлке мамы и бабушки умилялись: «Какая очаровательная девочка!» А мне так нравилось, что я их обманываю. Ведь я-то знал, что я – мальчик.

Воспоминания: Русская «Катюша» немчуре поет за упокой
Артист был свидетелем Великой Победы в 1945-м.

– 9 Мая для вас – не просто дата в календаре. Вы, знаю, застали День Победы. Каким он был?

– Шел дождь, и словно мешались слезы радости и горя. Мы всей квартирой вышли на Садовое кольцо. На Арбате все звенело. Музыка звучала из окон. Гармошки, балалайки, духовые оркестры. И народ пел. Прошли мимо гастронома у метро «Смоленская», туда, где высотка МИДа, а раньше были бараки. Фронтовики кричали: «А я с Рокоссовским кашу ел из одного котла!», «А мы месяц в болоте провели!» Раздавались возгласы «Ура!». Пели, танцевали, целовались. Военных качали на руках. И так – до самого салюта.

– Вы – очевидец не только конца войны, но и её начала…

– Родился за два месяца до нее – в апреле. А 21 июня папа отправил маму на родину, и это было не лучшее решение. В Смоленской области, между Вязьмой и Ржевом, шли самые кровопролитные бои. Мама ушла со мной в партизанский отряд. Пробыла там около четырех месяцев. Отца на второй день войны призвали. Он стал водителем легендарной «Катюши». Рассказывал, как на свой лад переделали знаменитую песню: «Разлетались головы и туши, страх колотит фрица за рекой, это наша русская «Катюша» немчуре поет за упокой». Два года отец и мать не знали друг о друге ничего. Это было серьёзное испытание. Но отец вернулся невредимым. А вот другим мужчинам не так повезло. Дядя Сережа пришёл хромым, дядя Миша – без руки. Дяде Васе снесло осколком лобовую кость. Мозг не задело, но дырка была. И он сшил себе шапку из коровьей кожи. Говорил: «Если что-то ее проколет, то и помер». Так что отношение к армии и солдату у меня самое святое.

– В «Сталинграде» вы играете генерал-полковника Александра Родимцева. Были с ним знакомы?

– Да, встретились еще в 1967 году, когда Озеров снимал «Освобождение. Огненная дуга. Прорыв». События были максимально приближены к достоверным. Надо было следить, где заложены взрыв-пакеты, чтобы на них не попасть.

Я, когда его увидел, подумал: неужели это дважды Герой Советского Союза? Он в сатиновых семейных трусах ловил самодельной удочкой пескарей. И этот мирный человек держал одной дивизией фронт?!